В нашу гавань заходили корабли...

Вот корабли, большие и малые, заходят в гавань не только потому что приятно на спокойных волнах покачаться, убаюкиваясь под тихий плеск, под приятную музыку на берегу и огни в ночи, пока команда отпущена попить водочки и оттянуться с тетками где-то там... это как бы сопутствующее, в том числе...
Он может зайти, чтобы сохранить себя когда в открытом море шторм, чтобы выйти вновь, хотя, конечно, приятнее и безопаснее остаться... разве можно его за это осудить, ведь вполне естественное желание?
Может зайти не по своей воле, а захваченный, например, пиратами. Та же тишина, тот же покой, но корабль разграблен и болтается пустой железякой на волнах, переливаясь отражением на бортах...
Но бывает, что заводит Капитан корабль, чтобы в этой тишине и покое он преобразился, исцелел... как у людей — не бывает ничего случайного, не бывает просто так, потому что приятно, потому что спокойно, потому что... у нас, у людей бывает. Это мы, люди, не объемлем всего, мы не знаем где мы и кто мы сейчас, не видим и того что под носом, зацикленные на себе и своих ощущениях, отфильтрованных собственными стереотипами и фобиями, с наклеенными ярлыками. Мы и любовь Божью принимаем как нечто ради того чтобы мне было приятно, хорошо, не беспокойно, бестолково, когда уже ничего не надо и не хочется, в смысле что не надо ничего делать, а качаться и качаться на волнах... Но ведь любовь — это не только состояние, как и страсти кстати, как и ненависть например. Это и действие. Даже не и, а именно действие. И преображение не в сладкоголосо-елейное нечто с прилизанной прической и аккуратно заправленной чистой рубашкой в штаны со стрелками... огонь не таков...
И слабый кораблик набирается сил и начинает ценить и эту тишину, и этот покой, и это пение... заплывает жирком, «добреет», начинает различать формы, ценить их, просыпается эстет в различении духов...  И вот в этом случае, для меня во всяком случае, наиболее отчетливо проявляется соотношение воли человека и воли Господа. У Него-то не бывает «просто так», чтобы доставить удовольствие, сделать приятное, как служба быта для vip-персон в ограде... конечно, в Нем и радость, и покой, и много чего еще — полнота, но я не Он. Его действие во Мне всегда причинно, имеет смысл. Но не без меня. Преображение — это и моя воля, мое действие. Он сеет зерно, а растить его мне. Или не растить...
Зачем написал? А вот не знаю :)))), чисто по категоричности, неприятию, грубости и вульгарности, пятидесятничеству, сектанству, масонству, гностицизму... что там еше вешали...
Сегодня ехал по делам, проезжал мимо стройки. Забор не везде —  мир свободен в своей воле )). Рядом люди. Ребенок пошел к краю котлована, мать, спокойная до этого, схватила его уже на самом краю. Видно было, как она пытается горячо объяснить что-то ребенку, а тот стоит и в неведении не понимает что от него хотят. Ему все едино — что к цветку, что в котлован... краев не видит.  Отпусти — запросто опять пойдет.
И, глядя из окна, подумал, вспоминая свое, — вот, благочестиво, наверное, подойти к ней в этот момент и сказать — послушайте, Вы ж себя позиционируете как любящая мать, вон, подругам только что говорили как любите ребенка,  получается, Вы такая вся на словах положительная, как же Вы можете, говоря о любви, вести себя вот так категорично, грубо, прям по-хамски как-то... что Вы себе позволяете в отношении этого милого дитя? Где Ваша любовь-то? Куда делась? На словах осталась?
Да... за деревьями леса не видно.