В метро по матюгальнику:

— Шановні пасажири. Будьте уважні — на станцію прибуває електропоїзд. Відійдіть від краю платформи.
И тут же, рассеянный по платформе люд, в едином порыве, устремляется к краю платформы...

Я когда слышу это в метро, у меня невольная ассоциация с возгласом священника: «Будьмо уважні! Святого Євангелія читання...», и весь люд, рассеянный по храму, устремляется к Евангелию...

Вроде бы, сколько общего, раз прямая ассоциация, и насколько полярно — первое может привести к смерти, второе к жизни...

замечательно ))

Подмечено, что «надежда возможна лишь тогда, когда приходит искушение отчаянием; надежда является актом, победоносно преодолевающим это искушение»[6]. Надежда, таким образом, является активной борьбой против отчаяния, в частности, против уныния, этого spiritus tristitie, которое христианская традиция всегда помещала среди грехов, ведущих к смерти, грехов против Духа Святого. Да, отчаяние противоположно вечности, потому как «нас влачит к погибели не столько количество грехов, сколько отсутствие надежды»[7]!

Коль пошла такая пьянка...

я про ассоциативные ряды :))).
Ну, стиль мышления такой, что поделаешь. Одно цепляет другое, плетется ткань, глядь — узор читаемый получается, картинка, доступная пониманию, и все нити — связи, ассоциации, семантика и пр. как на ладони, как по нити Ариадны, перебирая их, разноцветные и разноматериальные, «пальцами», вело тебя к целому образу.
Вобщем, как обычно, гуляя с Тасей :))) (то гуляя с Тасей, то куря на балконе), уж не помню о чем подумалось... вроде как о «закончить картинку к понедельнику». Тут же за это зацепилась аналогия — свершение, суд, выплывшие из недавнего разговора (а суд — это уже свершение, когда всё кончено. Иначе, следуя тезису, хз откуда выдранному, про суд здесь и сейчас, байда получается. Даже две. 1. Второе пришествие таки проспал. 2. Это ж каким садистом надо быть тому кто любовь, чтобы вот так, убивая всякую надежду, растянуть суд на каждое мгновение твоей жизни). Вспомнилось из сегодняшнего про «ангажированных» и про «пропущенных» святых, и много что еще вплелось в эту ткань. Причем, что меня всё время удивляет, вот когда это происходит, то всё настолько ясно, объемно, ощутимо, прозрачно, органично, ненавязчиво, не притянуто за уши в угоду идее (а ее и нет, это вроде как и не от тебя исходит, хотя и в тебе. Ты только слушаешь, смотришь, вроде и непосредственно участвуешь и, в то же время, удивляешься радостью, до какой же степени велик Господь), без узелков, зацепок, стянутых строчек — ровный,  красивый узор.
Но под рукой нет ни бумаги, чтоб записать, ни подходящего пространства песка, чтобы палкой начертать, ни стены, чтоб меж пошлых графитти мелом... короче говоря, пока придешь домой, остается только «вкус на губах», а попытка повторить неминуемо оборачивается суррогатом и вот теперь действительно «из себя самого вымученным». А это есть ложь.
Поэтому, ограничусь резюме, вкусом )) — во всякое мгновение жизни еще ничего не кончено. Еще всё может произойти. Еще ничего не свершилось. Но это не надежда дурака, который мечтает, что «вот с понедельника...» или «завтра я проснусь и (вставить любую мечту, по поводу исполнения которой палец о палец не ударили), это собственные усилия, приложение воли, выбор, и это надежда на Того, чьи обетования неизменны и чья любовь нескончаема. И усилия состоят не в том, чтобы стать достойным любви, что невозможно в принципе, а выкинуть хоть на короткое время хрень из головы и пустить эту любовь в себя. И понуждать себя далее, одергивая, как только сваливаешься на привычный круг, уставленный флажками проповедей, того «как надо», «как положено», от мертвого к Живому. А Живое оживит и то, что без Него мертво.