(no subject)

Приятель про Леню Космоса рассказал:
— Знакомая пострадавшая от строительной фирмы пришла на прием к Черновецкому. Села за стол, а он постепенно под стол уходит. Исчез... через время появляется и заявляет: я помолился, мне сказали, что Вам деньги не нужны.

бдите, яко ходите...

Колесо

Под Юрья говорит отец сыну:
— На тебе, Иван, мартову поясину: (в марте прядется такая). Не спи ночь, сторожи скотину: в эту ночь будут ходить басаркуны.
— А как я узнаю, что басаркуны?
— А всякий, кто будет идти к овцам — собака ли, кошка ли или конь или коза, а то бывает, и колесом подкатит, и ты лови и вяжи за эту поясину.
— Хорошо, спать я не буду: буду сторожить.
Пришла ночь, не спит Иван: глазами в ночь — на сторожбе. И около полночи показалось: катит колесо — живо так бежит, так бежит — прямо к овцам. Тут он изловчился, хвать за колесо да к дереву да за поясину и привязал. Опять глазами в ночь — не подкатит ли и еще чего? — не спит. Стало светать, запели петухи — и слышит: от дерева кличет — женский голос кличет, просит отпустить — и нет колеса, а стоит кто-то просит: «отпусти меня!» И как совсем рассвело, видит: Марья стоит, соседская — через рот, через нос поясинои к дереву привязана.
— Отпусти! Отпусти! Отпусти!
— А ты чего шла?
Та и призналась: «шла молоко брать у овец».
— Я тебя отпущу,— сказал Иван,— только ты научи меня ворожить.
— А ты побожись, что никому не скажешь.
— Вот те крест! — побожился Иван. Она ему и стала рассказывать про свое — басаркунье.
Солнце поднялось, идет отец — а девка так вся и скорчилась — через рот, через нос поясинои к дереву привязана! — стыдно.
— Эк, басаркунья! — крикнул старик,— мое молоко воровать!
А та уж не просит, только смотрит: «отпусти»! Старик долбанул ее хорошенько — да чтоб впредь не шаталась в стадо — «побожись»! — кричит.
— Вот те крест! — побожилась Марья. Развязали поясину, отвязали от дерева, отпустили девку — и! пустилась — без оглядки.
Иван все рассказал отцу: и как колесо катилось и как он поймал колесо и к дереву привязал, а из колеса стала Марья, и как Марья отпустить просила.
— Марья — басаркунья: она не то что колесом, она может козой, может и кошкой.
И в другую ночь пошел Иван сторожить скотину — теперь он все знает — он отличит какого хочешь басаркуна, его не обманешь!
А на утро, когда пришел отец, а сына и нет. Покликал — нету!
А Иван — там, где колесо у дерева привязано было, у дерева мертвый: висит на поясине. Задушила басаркунья. Так и пропал. Видно, тайна так не дается, и никакой поясинои ее не взять!

А. М. Ремизов «Басаркуньи сказки»