Цирк, цирк, вернее, чирк, чирк – отсырели, спички, слышится плач младенца, прокашливается трубач, длинная, хрупкая тьма в дырочках от свирели, запах свежих опилок, и снова плач.
Ослепительно взрывается великанский апельсин, разбрызгивая электрический сок, утираешь лицо от выходки хулиганской, и оркестр наяривает марш-бросок.
Выбегают униформисты, жонглеры тасуют кольца, акробаты впрыгивают на батут, иллюзионист приглашает еще одного добровольца: «Постойте здесь. Проткните шпагой вот тут…»
Наступает черед танцевать слонам и собакам, дрессировщик – волосы в перхоти, зевающий лев, скачут пони, обдавая зрителей аммиаком, постепенно манеж превращается в хлев.
Шпрехшталмейстер радуется, что полон зал: эквилибристу негде упасть, и в конце представленья выходит горбатый клоун, издевательски ощеривая акулью пасть.
Он ведет себя не смешно и ужасно глупо, древний голод переполняет его зрачки, что еще чуть-чуть, и ворвется в зал цирковая труппа - в трупных пятнах, кромсая публику на куски.
весь текст
Date: 2009-02-08 11:57 am (UTC)* * * *
Цирк, цирк, вернее, чирк, чирк – отсырели,
спички, слышится плач младенца, прокашливается трубач,
длинная, хрупкая тьма в дырочках от свирели,
запах свежих опилок, и снова плач.
Ослепительно взрывается великанский
апельсин, разбрызгивая электрический сок,
утираешь лицо от выходки хулиганской,
и оркестр наяривает марш-бросок.
Выбегают униформисты, жонглеры тасуют кольца,
акробаты впрыгивают на батут,
иллюзионист приглашает еще одного добровольца:
«Постойте здесь. Проткните шпагой вот тут…»
Наступает черед танцевать слонам и собакам,
дрессировщик – волосы в перхоти, зевающий лев,
скачут пони, обдавая зрителей аммиаком,
постепенно манеж превращается в хлев.
Шпрехшталмейстер радуется, что полон
зал: эквилибристу негде упасть,
и в конце представленья выходит горбатый клоун,
издевательски ощеривая акулью пасть.
Он ведет себя не смешно и ужасно глупо,
древний голод переполняет его зрачки,
что еще чуть-чуть, и ворвется в зал цирковая труппа -
в трупных пятнах, кромсая публику на куски.