ни о ком...

Я хотел бы быть сосудом, который наполнит Господь, чтобы кто-то мог из него напиться, кто-то утолить голод, кто-то получить утешение, помощь... но гордыня и самомнение закупорили его, оставив черствым, холодным... мое сердце не разрывается от сострадания, оно не плачет, только ноет иногда непонятно зачем... то ли по себе, что скорее всего, то ли по чему-то неясному, зыбкому. У меня не бывает слов утешения, я не бываю ласков, во мне почти не бывает жалости. То, что это всё и в отношении себя самого, как говорится, — моя проблема... хуже, что это ко всему.
Меня сложно растрогать, почти невозможно заставить заплакать. Много чего было в моей жизни, что касалось меня самого, людей, с которыми сводила жизнь... и я никогда не находил нужных слов, а иногда вообще никаких. Я молчал, когда ожидали слов, я говорил, когда надо было молчать. Я был рядом плотью, но иногда далеко собой... не знаю где. Можно было сказать — отмороженный...
Я отдавал себя там, где это проходило мимо человека, событий в его глазах, и не давал ни йоты, когда этого ждали.
Я был жестким, когда внутри плакал, и улыбался, когда внутри был лед...
Меня любили (и любят) и боялись, ненавидели :)), считали кем угодно, от самого лестного, до полного ничтожества, и это был не я...
Первый раз это заметил и запомнил, когда мне было 4 года, на похоронах матери отца. Мне тогда сказали, что я фашист, маленький Гитлер, волчара с холодными глазами...