masterwind | (no subject)

Сдается мне, братья по обноскам, что чувак, который в не брачных одеждах на пиру, — это который не отозвался на призыв любви — войди и царствуй вместе со Мной, кого не преобразила любовь, убелив одежды и украсив их дарами... то ли по гордости и тщеславию сказал себе — я недостоин; то ли решил — я слаб, а Он силен, и Он хочет меня спасти. Вот Он пусть и спасает, а я, по слабости своей, буду жить как живу, как нормальные люди живут. Тот, чье сердце осталось безответным к Нему, но готовым полакомиться от щедрот Его.
Это как на чужую свадьбу заходят. На вопрос друзей жениха отвечают — мы со стороны невесты. А на вопрос подруг невесты — мы со стороны жениха...

Flat | Top-Level Comments Only

точна
а ещё потом дерутся

я буду на стороне жениха!
есличёвдруг

этот чувак по гордости и тщеславию пришел в сереньких одеждах своей собственной мнимой праведности, уповая на себя, не облекся в праведность Христову (как в чине крещения поётся: "Елицы во Христа крестистеся, во Христа облекостеся").
Сияющие брачные одежды безвозмездно предлагает любовь, - но и чтоб принять их, нужна ответная любовь (и опять синергия!), в которую включено (как ты говорил вчера) смирение.
Мне кажется удивительным, что и в ситуации, описанной в притче, Он дает человеку шанс: "И говорит ему: друг! как ты вошел сюда не в брачной одежде? Он же молчал." Если бы не молчал! Бросился бы к Его ногам...

да не обязательно к ногам... там уж как сердце двинет )).
Нет взаимности. Как тетки иногда квохчут — он позволял себя любить (про меня )). Вот это позволял — это даже не мнимая праведность по самоусмотрению. Это окамененность в самом себе, когда всё вокруг существует неизвестно зачем. Есть тип людей такой. Одни как-то возмущаются, копошатся, на них хрен угодишь, другие по симпатиям к окружению, кто от чрева, кто от власти, кто от тщеславия, кто еще как — но есть предпочтения. А эти безразличны. Это такая гордость в самом себе. Других можно поймать на гордости, прилепленной к чему-то — возмутить. Этих никогда. Твою любовь примут как должное, твою ненависть как само собой разумеющееся по слабости твоей. Твое безразличие поставит тебя вне его видимости — тебя не существует... в лучшем случае — ты вещь.
Они приходят всюду как к себе домой, их ничего не смущает, их ничего не волнует, никто не раздражает, никто не способен потревожить их глыбу самомнения. А поскольку оно всеобъемлюще, оно совершенно спокойно. Ледяное. Это не то самомнение, которое из штанов выпрыгивает, чтобы кому-то что-то доказать, оно почти лишено тщеславия — это удел слабых, ему незачем тщеславиться, он и так возвышается над миром...