Ретроспектива. 1993 г.

Был в моей жизни Дюма когда-то... Что я запомнил, так это совсем иное прочтение классика по сравнению с 11-14 лет. В принципе иное. Мало романтизма, много суровой действительности, политики и драматизма.

Фронтиспис:


Вот такой контртитул:


Форзац. Без цветной подложки, поскольку цвет отдельной плашкой давали под высокую печать. Форзац был единый на всю серию.



Титул на «Трех мушкетеров»:


на «20 лет спустя»:

Ретроспектива. 1994 г.

Набросочег к чему-то Павла Загребельного. Хотели когда-то нагрузить оформлением полного собрания живого классика... Блин.



Оттуда же:

Ретроспектива. 1994 г.

Обложка на единственную, по-моему, книгу Натальи.. Царствие ей небесное. Мдя...

Ретроспектива. 1995 г.

В этом, 1995-м, появились другие типажи :)))

Ретроспектива. 1997 г.

Ну, а в этом совсем другие :)))))

Ретроспектива. 1997 г.

Нечто такое, навеянное «Откровением от Иоанна»:


И такое (типа Ева):


И такое :)))


И такое (называется «Надо всё хорошо обдумать...» :

вспомнило прочитанным...

Я узнаю среди бескрылых лиц
С улыбкой— ремешок сандалий
И грустной тенью трепетных ресниц,
Оставленной Его сияньем.
Как яркий свет очерчивает тени,
Не оставляя шансов на нюансы,
Кто бодрствует, кто дремлет,
А кто считает, что кому досталось.
Перебирая четки-годы,
Стряхнув по ветру клочья околесиц,
Найдя пустынную дорогу,
На перепутье ловим месяц.
И в тишине густой—
Почти за гранью были,
Вдруг вспыхнув яркою звездой,
Вновь обретаем крылья.
Течет уставшая слеза,
Прокладывая путь,
Из ничего и никогда
В потом, когда-нибудь...

1 мая 2006г.

* * *
Из бесконечности мгновений,
Как бисер собранных на нить,
С судьбою мы попеременно
Ткем полотно длинною в жизнь.
Наш путь, как нити долевые,
И поперечные— судьбы,
Любви купоны кружевные,
И горя крепкие узлы...

16/05/2006

Что-то на ретро пробило...

Скелет листа просвечивает солнце. Узор его ложиться тенью,
и в ней мы ищем смысл, чтобы постигнуть суть деревьев.
И удаляемся в пустыню. Или пустыню создаем
среди толпы, когда внутри пустыня.
Лист сухой травы находит смысл среди таких же листьев.
Спиралью скрученный хребет его толкает ветер, чтобы разбить о камни
или запутать в чьих-то волосах.
Подобных листьям.
Сухой травы…
Ложатся дни твои на Землю тенью.
Водою снежною с вершин
стекает время,
и в ней ты омываешь руки,
чтоб погрузиться в грязь
в глазах Того, кто держит небо,
и след стопы Его на теле освещают Плеяды с Орионом— Кесиль и Хима.
Всему есть мера.
Песчинкою среди песков морей ты тонешь, и вопль твой
меркнет в глубине, вплетаясь в хор прибоя. Ложиться грузом.
Кто чашу перевесит?
И ты проходишь дуновеньем,
лишь мелкой рябью по воде, как облако редея.
Ложишься, говоря: когда-то встану!
Страдание плодит виденья, пугает сон.
Плетется сеть и путает сознанье, и в кучу брошенных камней вплетает корни.
Закрывшись рукавом от сна, не пропусти Зарю.
Роса лицо омоет,
стихнут страсти ночи, и свежий ветер унесет печаль,
порывом вырвав корни, сбросив камень.
И только эхо,
шепотом сухой травы коснувшись губ, оставит:
Я не видело тебя!